И это только половина того, что там получилось.
Да и то что получилось еще не до конца доведено

Эта нейронка вообще бешеная.
Комунизм не похож на безбожный анахронизм? Он не может быть концом света. Поэтому он и «не как всегда»». Свет погас, а вместе с ним и канул в вечность уголок памяти, в котором растворился этот призыв к началу рассвета. Призрачная половинка режима полетела следом. Но их осталось только две. Вторая же оказалась занята раскинувшейся перед дворцом землей. Это была, казалось, та же самая пустыня, на которой только что возлежал бездыханный Ленин. Справа от дворца стояли три зловещего вида колоннады с огромным золотым монограммой — казалось, они не имели никакого отношения к современному миру — а третий напоминал по своим пропорциям саркофаг, в котором некогда покоились фараоны Древнего Египта. Возле саркофагов стояли два неотличимых друг от друга грузовика «ГАЗ-66» с круглыми мигалками на крыше, напоминавшими о расстреле Гитлера. Место, где находился теперь Ленина, имело вид огромного каменного креста, почти такого же, как у гитлеровских машин. Неподалеку стояло еще три таких креста, похожих друг на друга как две капли воды — только стояли они не у здания райкома партии, как было до сих пор, а ближе к двум другим крестам — с руническим перекрестьем на верхней и табличкой «Строительство ГЭС». По периметру площадки выстроились бойцы ГАИ в полувоенной униформе. По их движениям было ясно, что оцепление было условным — кто-то из бойцов уже несколько минут наблюдает, с какой стати на людной площади собра но все такое воинство. Что-то тут было не так. Леня почувствовал, как у него холодок пробежал по спине. И правда, почему вокруг столько штатских? Где солдаты? Где офицеры? Что здесь делает этот молчаливый молчаливый народ? Какого черта здесь происходит?! Он оглянулся. Вдруг он заметил, что из-за угла площади медленно выходит какой-то человек. Еще не совсем поняв, что это, Леня сразу понял, что перед ним герой. В одной руке человек нес зеленую книжечку, в другой — большую шашку с рубчатой деревянной ручкой. Вокруг него шел такой же молчаливый хоровод народу. Подошедший тихо козырнул и улыбнулся. Лицо у него было такое же растерянное и виноватое, как и у стоявших вокруг людей, но Леня знал этого человека давно — он часто бывал здесь на разных совещаниях. Человек подошел к краю площади, опустил глаза, глубоко вздохнул и громко сказал: «Здравия желаю, товарищ Троцкий! Отличная сегодня погодка» — и снял фуражку и шляпу. Не успел Леня опомниться, как этот герой стал ему махать обе ручками, и Леня без труда подхватил оба их кончика и трижды высоко поднял их над головой. Потом он хотел было отпустить их по кругу и принять предложенную подполковником руку, но этого сделать не успел — тот, перегнувшись через ограду, с торжеством поглядел на Леню, и все тот же глухой, нестройный хор, наполнявший площадь минутой назад, загудел, засвистел и засвистел в ответ. Леня еще сильнее сжал ручки, высоко поднял голову и легко пошел навстречу счастью. А когда вокруг уже нельзя было толком дышать, он почувствовал на своих губах прохладную ладонь любимого и тихо сказал: «Пр-р- равняйсь! Смирно!» — и отчетливо почувствовал, как все окружающие тоже, как и он, растянули губы в улыбке. Он повернулся к толпе и пошел вдоль нее, повторяя слова и ритмы чужого слова «смирно», потом подошел к какому-то красноармейцу и взял его под руку. В это время сзади что-то глухо хлопнуло, и откуда-то донесся такой грохот, что Леня невольно оглянулся — и увидал, как огромный человек, на голове которого было что-то вроде шлема, упал, как подкошенный, рядом с двумя своими не то носильщиками, не то пассажирами; часть его тела отлетела в сторону, а вторая упала на дорогу, и вместо колес у нее была небольшая груда лошадиных внутренностей. У еще живых людей была растрескавшаяся кожа. Красные флажки валялись на дороге. Леня подбежал к упавшему, приподнял его за ноги и с криком «Партия! Партия!» отбросил труп в сторону. Потом он поднял офицера — лицо у него было покрыто слоем коричневой крови, — расстегнул его гимнастерку и перевернул на спину, глядя в бледное лицо, обтянутое воротником гимнастерки. На груди офицера что-то блестело. Леня поднял резиновый щит с тремя лезвиями и со всех

ног кинулся к велосипеду. На дороге стояла целая толпа — женщина в юбке и резиновом фартуке от котелка, двое мужчин в гимнастерках с малиновыми галстуками и командир в новой военной фуражке с красной звездочкой на белом поле. Ленка решительно открыл дверцу, сел за руль, крутанул педали — и в следующий момент оказался на обочине дороги, у губ огромного заросшего человека в кожаном фартуке. Из-под фартука высовывалась зеленая плаща. Леня метнул щит в командира с розой в петлице. Человек в кожанке подхватил его щитом и тоже метнул. Дальнейшее было невероятным. В следующее мгновение Леня понял, что произошло. Люди в кожаных фартуках оказались партизанами. Леонид встал в позицию, чтобы бить их одновременно, а они стали метать щиты. Леня не мог понять, зачем они это делают. А потом до него дошел смысл того, что произошло на самом деле. Противник пытался остановить его, но не смог. Леня уже начинал понимать ситуацию — вместо того, чтобы нападать, он пытался замереть, чтобы дать противнику возможность схватить его. Но партизаны все продолжали метать свои щиты. А потом командир в кожаной куртке и другие партизаны стали ломать ему ноги. Леня понял, что они уже давно дожидаются этой минуты, и поэтому не спешат. Чтобы он не сломился и не свалился, они стали бить его палкой по лицу, а потом по спине, — как человек, пытающийся что-то завуалировать и не решающийся высказать это прямо. И постепенно Леня начал сдавать. Когда он начал засыпать, партизаны бросили его и ушли. Тогда Леня решился на последний шаг. Встав, он подошел к «четверке» и попробовал включить двигатель. Никакого эффекта не было. Тогда он подошел к костру, сел на корточки и стал читать «Великую шахматную Доктрину». Сначала он читал ее в куче картонных коробок и уже почти заснул, когда колонна мотоциклистов с красной звездой на крыше остановилась на развилке и затормозила около костра. Леня узнал бойцов спецподразделения «Аргун» — охраны флагмана. Они тащили увязавшегося, видимо, в полубреду командира. Командиру связали руки за спиной, и он не мог пошевелиться. Его подвели к костру и поставили на колени. Двое бойцов подтащили к Ленину какой-то треножник и дали ему потной пятерней по лбу. Леня проснулся и открыл глаза. Все вокруг исчезло. Перед ним был импровизированный помост из деревянных спинок, на который был возведен ящик с головкой треснувшего подсолнуха в красном горшке. В нем лежали обтянутые дерматином шахматные фигуры, игральные кости и стопка фломастеров. На доски была брошена чья-то грубо сделанная кепка. Это был единственный предмет, остававшийся на импровизированном помосте. Рядом стояла красная коробка от «ДДТ». Леня поглядел на нее и увидел чью-то тронутую сединой бороду и усы. За спиной у бородача висела пачка «Пльзень», а в зубах дымилась папироса. Видимо, командиру, покачиваясь, доставляло удовольствие смотреть на лежащего на полу бойца. Загипнотизированный Леня молча глядел на бородача, и, когда тот заметил его взгляд, усмехнулся и вынул папиросу изо рта. Но он был пьян. Леня перевел взгляд на командира и вдруг увидел, что тот уже разделся. Перед ним на соломе стоял кальян, а перед ним, раскинув руки и ноги, лежал капитан. Лене стало стыдно. Бородач был одет в халат, и на кителе у него было большое пятно. Запах гари, царивший вокруг, заставил Леню смущенно улыбнуться. Видимо, командир заметил это и улыбнулся в ответ.

Сук, во второй раз всю суть реактора раскрыл